[thecurse]

Название: Tagebuch der Traume
Авторы: Herr Nischtolz, Herr Padre.
Герои: Адриан Хейтс, Гаун:А (Марсель), Автор.
Фэндом: Diary Of Dreams

I

Голые стены, но где-то сохранились кусочки старых обой. Грязный потолок, старый деревянный пол, который пахнет плесенью возле батареи, потому что она подтекает. Рабочий стол со всеми атрибутами, и компьютер в том числе, шкаф с книгами, кровать, пара стульев, зелёные шторы, старая люстра, кресло.
Дом старый и требует ремонта. Время безжалостно разрушает его старые кости, и они сыплются прямо на нас.
Я сидел в углу в кресле. За окном пасмурно. Моросит дождь, хотя снег ещё не растаял. Да, это ранняя весна. Я представил, что стою на берегу водохранилища и вода в нём не голубая, а тёмно-серая, поскольку небо было затянуто плотно свинцовыми облаками. Ещё лежит снег на земле, но он уже не так и свеж и чист, как раньше. Он то ли тает, то ли застыл на месте, как запечатлённый на фотографии.
...Свежий воздух.
Лёгкий ветерок.
Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Тихо плещется вода на берегу. И больше ничего и никого. Я совершенно один стою посреди природы.
Что-то влажное. Дождь.
Но нет, не сильный. Не те тучи. И дождём не пахнет. Лишь только холодом, талым снегом и влажной древесиной.
Свобода и безысходное состояние рвало меня на части. Я любовался пейзажами и вдыхал свежий воздух полными лёгкими...
Щёлкнула зажигалка. Затяжка, клубок дыма.
Это пришёл Гауна.
Что-то рановато сегодня.


II

…сегодня он явился раньше, чем обычно…
Что-то, должно быть, нарушило негласно установленный распорядок его тайных визитов в моё уединенное убежище.
Я прекрасно знал, что он стоит сейчас за неприкрытой дверью, словно ждёт чего-то. И секунды бегут, складываясь в бесконечные минуты ожидания, пока он одну за одной тянет из пачки сигареты, которыми, неизвестно ради какой цели, травит себя уже столько лет…
«Чего ОН ждёт?»
«А чего ждёшь от него ТЫ, а…???» – язвительно шепчет кто-то у меня в голове.
«Замолчи, твоего мнения я не спрашивал»
«…»

За дверью тем временем еле слышный вздох. Я словно бы вижу его, ясно и чётко – вот он, прислонившись спиной к стене, теребит тонкими пальцами тлеющий окурок. Вглядывается куда-то в пространство из-под опущенных ресниц, задумавшись о чём-то, что дано знать только ему одному…
И я всегда боялся его… его непостижимых, зачастую поражающих своей абсурдностью мыслей, неясно, каким образом рождающихся где-то в недосягаемых глубинах подсознания.

Скрип ржавых дверных петель…
Дверь медленно распахнулась…
Колыхнулся воздух, донося до меня его запах… запах той самой пасмурной ранней весны и его извечных дешевых сигарет…
«Он неисправим…»

Шаг…второй…третий…
Скрипнула под его ногами рассохшаяся половица, нарушив гробовую тишину…
Остановился…
Смотрит на меня застывшим взглядом. Не нужно иметь глаз на затылке, чтобы это почувствовать.
- Здравствуй, Гауна…
Молчание в ответ.
Ещё шаг… нарочито громко…
«Зачем? Ведь я и так знаю, что ты давно уже здесь»
Хмм… а ведь он всегда любил подёргать за ниточки моих нервных окончаний. Словно ненароком… на мой осуждающий взгляд приподнять бровь, сделав наигранно-удивленное лицо с немым вопросом “а в чём дело?”… хитро прищуриться и гадливо улыбнуться уголками губ… чтоб тебя, проклятый француз…

Наконец он проплыл мимо меня – странно-измождённая тощая фигура в чём-то пыльно-черном…
«Он, что, всю дорогу тащился пешком?!»
«Заткнись, я сказал!»
Всё так же, храня молчание, встал напротив окна, предоставив мне вести безмолвный диалог с его спиной.
Всегда немногословный и неизменно загадочный в своей внешней отрешённости от всего, что бы ни происходило вокруг… Я силился понять его, но раз за разом натыкался на непробиваемую стену.
Черный силуэт затянулся в очередной раз, выпустил дым ноздрями… неет, слишком по-женски… на доли секунды через плечо скосил на меня мутный взгляд…
«Что ж, в конце концов, с тобой творится?»
- Я не ждал тебя так рано.
- …
- Ты ведь не был сегодня в этой вашей студии, я прав?
Он лишь индифферентно передернул плечами.
Ещё несколько бесконечных минут тишины…
- Ты знаешь, - послышался, наконец, простужено-хриплый шепот, - … мне кажется, у Адриана едет крыша… на днях он ни с того, ни с сего буквально пинками выставил меня за дверь…
- Весь мир сходит с ума и катится ко всем чертям, если ты до сих пор этого не заметил…
Тихий, сухой смешок, скорее похожий на кашель…
Снявшись с привычного места, он подошел к креслу и уселся рядом с ним прямо на грязный пол, прислонившись головой к моему колену…
- А ведь ты прав…
…


III

- А ведь ты прав… - ещё одна затяжка и клубок дыма. – Вокруг суета, и время беспощадно ест нас на завтрак (он вздохнул). Волей-неволей приходится подчиняться, чтобы жить дальше. Да, - протянул он, уставившись на голую стену, – и никуда нам не деться.
Серьёзно и натянуто прозвучала последняя фраза.
Я продолжал молчать, дабы чувствовал, что Гауна ещё не окончил свою речь. Тишина разрывала своим безголосым криком пространство и оглушала нас. Я хотел зажать уши ладонями, но это бесполезно и глупо с моей стороны, потому что в комнате было тихо.
- Кто знает, может Адриан самый адекватный из нас, – он иронично усмехнулся и подпёр рукой голову, уткнувшись локтём в колено.
Его волосы несколькими чёрными прядями лежали на моей ноге.
Чёрт возьми, какого… меня так заинтересовал этот факт? Я хотел ударить себя за то, что глаза слишком много видят, а уши слишком забиты тишиной… Разум не в счёт.
Я имел наглость, а она имела меня:
- А ты в этом сомневался?
Гауна снова усмехнулся и сделал затяжку.
- Нет, я, – клубок дыма, – не сомневался в том, что сегодня на редкость паршивый день.
По-моему, он уже издевается. То ли надо мной, то ли над самим собой.
А может и просто над всем и сразу.
Я не мог гарантировать ему хорошего настроения и прочей дребедени, поскольку сам не располагал позитивными эмоциями.
Меня начинала смущать эта обстановка. Я наклонился к нему.
Кресло скрипнуло.
«Чёрт возьми, какое старьё! Вот-вот и развалится»
Я упёрся локтями в колени, сомкнул руки в замочек возле подбородка и уставился на профиль Гауна. Его волосы вяло, будто неживые, лежали на левом боку, а выбритый висок мне не было видно.
Он затушил бычок и потёр глаза возле переносицы.
Я выдерживал паузу, играя на нервах и у себя, и у него.
Нет, я вру. Себя родимого я не тронул. Я пытался достать своим молчанием его. Возможно только из-за вредности. Но я знал, что он обмолвится о Хейтсе. Я просто хотел его разозлить. Загнать в отвратительное состояние, которое называется молчание. Или может размышления о том, что сказать? И как именно?
Да, я порой становился отвратителен даже сам себе.
Ехидная улыбка в глубине души.
Я просто получаю от этого удовольствие.
- Адриан пытается собраться с мыслями и засесть за работу. Да, да, он маленько раздражительный бывает в такие моменты. Ага, ребята, все мы эгоисты и умники. Неее,- протянул он, потирая подбородок, - Хейтс хороший парень. Что б мы без него делали.
- Да, он многим безымянным вещам дал имена.
Я не удержался и всё-таки выпалил фразу. Не мог смолчать, когда речь заходит о столь значимом для меня человеке. Да и не только для меня.
- Угу, правильно сделал, что дал мне под зад коленом, потому что я его отвлекал и доставал выпивкой. Да, чересчур активно-позитивным оказался я в тот день, а он, видать, серьёзно настроился. Будь я на его месте, я б ещё и отвесил несколько кренделей, чтоб жизнь не казалась мёдом.
Меня охватил внезапный озноб, то ли от радости, то ли от атмосферы самого разговора. Но я сразу захотел встать, взять в руки телефон, набрать номера Силке и Хейтса, чтобы выбраться куда-нибудь за город. Отдохнуть от этой идиотской, хаотичной городской жизни.
Подышать свежим воздухом и написать новые песни. Да, Адриану это должно понравиться.
Я, было, хотел встать, как меня снова пришпорило к старому креслу. Нет, не те времена. Да и Гауна не сдвинешь с места. Что-то уж он сильно мрачный и озлобленный. Хейтс бы поддержал меня, да не поехал без Гауна, тогда и Силке не сдвинулась бы с места…

…Я встал и схватил телефон.
Я убил тишину, и разбудил Гауна.

Адриана не было дома.
....


IV


…
«Убирайся, и чтоб глаза мои тебя не видели! Иди и проспись. Кончишь валять дурака - тогда и поговорим…»
Дверь хлопнула с такой силой, что посыпалась штукатурка…
«Эй, Адриан! Чего ты в самом деле? Открой! … Аааа, чёрт бы тебя… псих…»
И нервные, быстро удаляющиеся шаги…
…

Отголоски его хриплого смеха, казалось, ещё были слышны в теперь пустых, словно заброшенных комнатах, но его самого здесь уже не было… лишь отпечатки подошв, уже высохшая к этому времени типично-весенняя грязь пополам со снегом, оставленная его ботинками на сером, цвета асфальта, ковровом покрытии…
Только это и напоминало о его недавнем сумбурном визите… и, конечно, этот нестерпимый запах табачного дыма, словно въедающийся во всё, что его окружает…

Растянувшись на диване, скрестив руки на груди (все же, чертовски неудобная поза), со Спарки, уютно свернувшимся в ногах и то и дело озабоченно поглядывающим на хозяина, Адриан на протяжении вот уже нескольких часов смотрел в потолок, напряженно разглядывая деревянные перекрытия, как будто они вот-вот обрушатся на него, тщетно пытаясь направить поток хаотично несущихся мыслей в нужное русло…

«Он ведь знает, что без него работа не пойдёт… так какого чёрта…? Что здесь вчера было?»
Вздох сквозь сжатые в бессильной злости зубы…
«На кого ты злишься? Не забывай, пожалуйста, – дела твои никто не отменял, пусть ты и сам себе хозяин»
Где-то в глубине дома зазвонил телефон…
«Ну, что я тебе говорил? Прекращай притворяться тряпкой и иди работать. Тебя ждут. А время – деньги…»
«А сам ты в это веришь?»

Немалых усилий стоило, наконец, подняться и, не разбирая дороги, двинуться на негнущихся ногах на звук настойчиво повторяющихся звонков, словно раскаленными шурупами ввинчивающихся в мозг…
Стоп… что-то еле заметно промелькнуло слева, словно вжавшись в стену, но тут же исчезнув…
…
Всего лишь старое зеркало, искусственно состаренное, совершенно не вписывающееся в обстановку и тем самым выглядящее более чем нелепо … Работа вездесущей непостижимой Силке…
«Силке, зачем мне зеркало в студии?»
«Зеркала визуально расширяют пространство»
«Да, Алиса, как тебе будет угодно… хочешь узнать, что там, в Зазеркалье…?»
«А ты знаешь?»
«Это мир мертвых, Алиса… хотя... со временем мне становится всё труднее провести грань между мёртвыми и живыми…»

Вот и сейчас с зеркальной поверхности на него смотрит… кто?
Словно потяжелевшее, осунувшееся лицо, трёхдневной давности щетина, кривая ухмылка на тонких бескровных губах… и неестественно горящий взгляд непонятного цвета глаз из-под спутанных волос…истинный сумасшедший…
«Тебе нужен отпуск…»

…
«Хех, тебе нужно жениться»
Вымученная улыбка и взгляд куда-то в сторону, лишь бы не видеть выражения её лица…
«Силке, я тебя умоляю»

…
«…все что мне нужно – это моя студия, моя комната, моя собака… и Гаун:А…»
«К чему ты это вспомнил…?»
…

Звон рассыпающегося стекла вырывает из оцепенения, возвращая к… реальности?
«Реальность нереальна… так же, как реальна нереальность…»
Пустая рама на стене, осколки, заляпанные кровью под ногами, изодранные костяшки пальцев, отзывающиеся пульсирующей болью…
«Проклятье!»
«Зачем ты это сделал?»

Шаг назад… повернуться… добрести до двери… махнуть рукой кому-то невидимому, прячущемуся в самом темном углу комнаты…
«Я вижу тебя…»
Наконец вырваться из четырех стен, в одночасье превратившихся в тесную клетку… на миг оглохнуть от бессмысленного шума улицы…
Тихий, дрожащий голос откуда-то снизу слева… чем-то перепачканный, худой как тростинка мальчишка со странно-седыми волосами…
- Эй, мистер, Вы…
- Я-в-порядке, парень…
…


V

...

Может быть, это был просто сон?
…

Он пытался выбросить всё из головы. Хотел, чтобы торжествовала пустота.
Просто пустота и ничего больше.
«Ха… сам над собой иронично смеюсь».
Он не мог закрыть глаза, потому что просто не было век. Это бесполезно, пока разум существует.
«Снова улыбаешься…»
«Нет, просто дивлюсь сам себе»
…
Асфальт подсох, но местами текли ручейки талых вод. Серые облака густились вдали, вперемешку с тёмно-синими грозовыми, и чисто-голубыми пятнами неба.
Холодный воздух, примерно около «0» по Цельсию. Грязные останки снега. Унылое серое шоссе с запылёнными машинами…
Хейтс отключил сигнализацию, открыл дверь и сел в свой внедорожник.
Куда он направляется?
…
«Нет. Все, что я мог записать, я записал. Мне нужно подумать о чём-то другом…»

…
Я нумеровал странички в своей тетради и думал о чём-то отрешённом. Что бы это могло быть? Непонятные мысли о тонких светлых тканях заполняли мой мозг. Я пытался самокритизировать себя, но всё тщетно. Я был чересчур, и самую малость извращённым фантазёром.
Я не думал, что всё будет именно так…
- Эй, ты кому звонишь? - встрепенулся Гауна, испугавшись моей резкой выходки.
Ха, конец тупым фантазиям и здравствуй то, что есть на самом деле.
«Он попытался насмешить сам себя!»
Да, самому смешно:
- Хейтсу. Но он не берёт трубку, – я идиотски пожал плечами и развёл руками. – Видимо, его нет дома.
Гауна изменился в лице. Оно почернело от нахлынувших воспоминаний, связанных с упомянутым человеком.
Он обратно развернулся и упёрся взглядом в серую, с кусочками старых обой, стену.
Запах сигарет… да, интересно, чего это я сделал акцент на этом?
- Наверное, проветриться пошёл, - угрюмо произнёс он, порвав тем самым минутную тишину, которая заставила обратить меня внимание на запах никотина в комнате.
Странные мысли стали потихоньку овладевать мной. Глаза начинали врать мне, а мозг и рад был стараться, рисовал знакомый силуэт в полумраке.
Кисти рук… ремень… рельефная спина, неживые чёрные волосы лежали на левом боку и дым сигарет.
Мои чёртовы, тощие изломанные руки тянулись к этому человеку. Я словно монстр из сказок, хотел заполучить что-то весьма простое и человеческое, что не свойственно мне.
Я ловил иллюзию руками. Этими корявыми сухими ветками. Я не могу назвать их иначе. Я хотел овладеть этим человеком. Поглотить и оставить лишь себя.
Но я бездарь.
Я ничтожен.
Я не мог себе этого позволить, поскольку был слабовольным и слишком мечтательным.
- Слушай, что с тобой творится? Ты что-то пропадаешь и ведёшь себя неестественно.
Странно, но я не ожидал такого от Гауна.
Он встал с пола и направился ко мне.
Скрип половиц.
«Да, чёрт возьми! Я смирился с этим! Дом старый и весь сыпется. Ха, (ирония) однажды я очнусь под завалами своей скромной обители».
О, чтоб тебя, Гауна, не хочу я…
- Я не знаю, - идиот, - я не хочу разглагольствовать на эту тему. Просто бывают моменты в жизни, когда ты ведёшь себя совершенно противоестественно. Ломаные движения… недомолвки и прочая дребедень. Что есть по большей вероятности сам диагноз.
Его печальные собачьи глаза сверлили меня изучающим взглядом насквозь.
Я прятался за каждый угол, имеющийся в моём сознании, но всё тщетно, он всё равно находил меня.
Чего он хочет от меня?
- Ммм…- промычал он и воспроизвёл гримасу с удивлённо поднятыми бровями и закрытыми глазами, что-то вроде: «Вот оно как, а я и не знал».
Да, это вслух с его стороны звучало бы оскорбительно для меня.
«Ухмылка».
«Да кто сказал, что он тебя уважает»
«Нет, просто машинально. По инерции и совершенно не задумываясь».
А затем провал…
Куда-то выпал из жизни…
…какие-то минуты.
Тонкое звучание монотонного гудка.
Какие-то люди…
…просто пространство.
Прелый запах постельного белья.
«Да, я не так давно проснулся.
Или же не просыпался…»
Тепло…
Совсем тепло…
Я закрыл глаза.

Я лежу, уткнувшись лицом в кровать…
Его руки держатся за мои тазовые кости.
«Когда мы успели?..» - спросил я себя. Но ответа не последовало. Да, это глупо с моей стороны – искать несуществующие ответы на несуществующие вопросы. Может быть, и меня нет.
Но Я, возможно, есть, если осознаю происходящее, пускай и в полном безрассудстве.
…Лёгкий дискомфорт и совершенная неприязнь процесса выращивала во мне злость. Но я не мог злиться или ненавидеть Гауна. Он слишком дорог мне, как друг.
«И только?..»
Я отказался отвечать на этот вопрос.
«Гмм…» - тяжело вздыхаю в глубине души, от поступательных движений чужого члена в мой изнеженный зад.
«Хм, чужой? Ты в этом уверен?».
Я так же отказался отвечать, как и на предыдущие вопросы. Но я заставил себя осознать то, что этот член принадлежит Гауна.
Я как маленький ребёнок, зажмурился от этой мысли…
Какого чёрта он меня трахает?
Я не понимал…
Я только глупо развожу руками.
Я захотел вспомнить всё то, что было до того, как я выпал из жизни. Но всё тщетно.
Гауна мешал мне…
Я закипал от злости. Нет, всё-таки какого чёрта?
Нет, нет успокойся.… Да это бесполезно. Я совершенно не хотел, чтобы меня так отделывали. Да, чёрт возьми, Гауна, какого… ты…?
Ты что думаешь, мне это нравится? А?
Громкий смех!!!
Нет, ёлки-палки, мне это не нравится. И я не посмотрю на то, что ты мой друг. Да что ж произошло после загадочного мычания Гауна?
Куда я делся?
Где я был?
Неужели я просто исчез?
…Он стал вырывать меня из оков моего разума. Но я не собираюсь мириться с этим…
«Ты сам заварил всю эту кашу и теперь довольствуешься. Да, да и не смей отрицать. Ты просто не различаешь границ между реальностью и фальшью. Признай»
«Да пошёл ты…»
Я слал самого себя куда подальше и пропадал где-то на грани чего-то и между чем-то.
Я просто обманщик.
Я эгоист и собственник.
Я возмущался, потому что меня имеют. Это совсем другой сценарий. Не тот, что был у меня в кармане с огромными песочными часами.
…Тепло разлилось по моему телу…
Он кончил.
Я чувствую, как медленно спускаются беловатые струйки вниз по моим ногам, запачкивая мои чёрные джинсы.
Он рухнул на меня поленом и тяжело сопел мне в ухо.
Я убрал с лица свои вперемешку с его волосы.
Сейчас я понял, что стал доволен. Самобичевание растворилось в пустынной комнате, и я остался лежать под тощим телом Гауна.

…
Серый асфальт, белая разделительная полоса, безразличное небо, какие-то грязные машины впереди и по встречной. Забвение и омерзительное осознание того, что ничего, кроме самого слова «существование», - нет.
Просто какие-то вещи, созданные человеком. Просто что-то самоущербное и несовершенное.
«Хрупкий человек, ты считаешь себя богом?»
«Да, и он прав в своих доводах».
…
Хейтс безразлично смотрел на дорогу и пытался уйти от своего «корыстного» сознания. Но оно его догоняло и крепко сжимало в своих объятиях.
Он потёр лоб и переносицу, вздохнул, положил руку обратно на руль, упёр взгляд вдаль, на дорогу.
«Небо давно не было чисто голубым. И заката я не видел, а за ним и восхода».
«Да, чёрт возьми, как бы добраться до…»

Запылённые, ярко-синие с белым, щиты с указателями и надписями населённых пунктов безразлично мелькали через каждые несколько километров.
Осталось ехать немного. Но странное чувство нежелания прощаться с дорогой томило в удушливой тоске. Так хотелось на всё плюнуть и ехать дальше по серой дороге с белыми полосами. Просто ехать, ни о чём не думая. Забыть обо всём, что было и есть. Просто ехать…
Он положил локоть на дверцу и подпёр голову.
Просто ехать.
Не останавливаясь.
Куда-то…
Совершенно бесцельно…
Щиты на обочине…

Тёмный туннель.
… А в конце виднеется тусклый солнечный свет, еле пробивающийся сквозь плотные грязные облака.
И всего лишь.
Просто ехать.
Его разморило… он всеми силами пытался заставить себя свернуть на следующем повороте.
«Хейтс, не будь идиотом, сворачивай».
«Да, да, как скажешь».

Он свернул вправо и продолжал ехать по наклонной вдоль лесополосы.
Тощие угрюмые деревья стояли и созерцали проезжающие по одинокой узкой дороге машины.
…


VI

Еще два поворота – и по правую руку покажется окруженное со всех сторон лесом и затянутое по кромке густыми зарослями камышей озеро с развалившейся от времени прогулочной лодкой на илистом берегу, а оттуда уже совсем недалеко…
Это место всегда повергало его в то самое необъяснимое состояние, из которого впоследствии и рождалась МУЗЫКА… Они зовут его гением, за спиной окрестив психом… они несут к его ногам цветы, которые вянут, стоит лишь отвернуться… возносят на вершину пьедестала, тут же скидывая обратно в пропасть неизвестности… их удивленно-восторженно-осуждающий шепот бродит по закоулкам сознания, стоит лишь зажать уши…
«Опять ты бредишь… Кстати, на твоем месте я бы уже притормозил. Приехали…»

…
… я не знал, сколько времени прошло… 10 минут, час, может даже и день… время словно остановило свой ход в данной, отдельно взятой точке пространства, которую я по старой привычке называл своим домом. Не меняя положения, лишь подложив под голову руку, я лежал на боку, разглядывая что-то невидимое в ближайшем к двери углу комнаты, и слушал,… вслушивался в мнимую тишину, словно погружавшую моё сознание в вязкий кисель, из которого со временем все меньше хотелось выбираться на поверхность… один за другим из молчания рождались звуки…
«Хех, а ты еще не верил, что старые дома живут своей собственной жизнью…»
… где-то под крышей копошились облюбовавшие это место птицы, в одной из комнат ветер, ворвавшийся в случайно оставленное открытым окно, перебирал полинявшие дырявые занавески, несомненно, видавшие когда-то лучшие времена и тихонько заунывно завывал, просачиваясь в щель между дверью и полом…
«Чёрт, а ведь холодно…»
И всё-таки чего-то не хватало… совсем рядом, в паре сантиметров от меня…
«А ты до сих пор не понял? Повернись да посмотри…»
Только сейчас до меня дошло, что вес, всё это время вдавливавший меня в кровать, испарился…
«Значит ушёл, да?»
Я, наконец, позволил себе пошевелиться, скинув навалившееся оцепенение и в одночасье порвав сумрачную кисельную завесу…
Затекшие конечности отозвались сотнями тончайших иголок. Озноб вниз по позвоночнику. И более чем явственное ощущение дискомфорта…
«А всё-таки славно он тебя поимел, парень, ммм? Как шлюху в дешевом борделе. Ты не находишь? Видно, не совсем то, чего ты хотел?»
«Тебе-то до этого какое дело? В конце концов, как ни крути, это и ТВОЯ задница тоже»
«Губы сами по себе расползлись в издевательской усмешке.
1:0 в твою пользу, дорогуша»

В глубине дома послышались шаги. Хлопнула входная дверь.
«Да, кстати, может, всё-таки приведешь себя в божеский вид? Или захотел добавки, а?»

…
Я нашел его на веранде у дома, где и ожидал найти. Откинувшись к стене на старом скрипучем стуле, скрестив ноги на перилах и зажав в уголке рта сигарету, он покачивался туда-сюда с закрытыми глазами и что-то напевал про себя…
- Ааа, спящая красавица, наконец, соизволила проснуться и осчастливить нас своим присутствием…
«Кого это - НАС?»
- Мы, знаешь ли, заждались…
Приоткрыв правый глаз, он глянул на меня.
- С добрым утром, - он зашелся в беззвучном хохоте, закрыв глаза рукой.
Я кожей ощущал всю его неестественность, наигранность ситуации, и где-то внутри опять росло то самое, годами накапливаемое раздражение, которое я, неизвестно по какой причине, никак не мог выплеснуть наружу. Не мог или не хотел?
Видит бог, сейчас я бы с удовольствием стер с его лица эту гадкую ухмылку, размазав его по стене… не будь он моим другом…
«Д-р-у-г-о-м»
«Да-да, конечно, приятного тебе заблуждения. Не буду мешать»

Сдержанное “кхм” у меня за спиной.
Словно ведро ледяной воды на голову…
«Какого…? Кто ещё здесь?»

- Адриан?

Повернувшись, вижу его…
Верхом идиотизма было не заметить его присутствия раньше. Всё это время он так и стоял здесь, возле самой двери, скрестив руки на груди.
«От кого ты пытаешься защититься?»
И этот его холод, пробирающийся прямо под кожу, промораживающий до костей… в таком расположении духа мне доводилось видеть его крайне редко, и обычно оно не сулило ничего хорошего.
Впрочем, ясно, кто был тому причиной.
«Молись, чтобы он ни о чём не догадался. Не мне тебе объяснять, что он не так прост, как может показаться»
- Я так полагаю, меня здесь не особо и ждали? – дежурная ледяная улыбка, неприязненный взгляд из-под нахмуренных бровей в сторону продолжающего скалиться черного человека позади меня…
- Хм, а я звонил тебе. Где тебя носило? Мог бы и предупредить…
Хейтс был прав, а я выглядел как всегда идиотом.
Гауна по привычке потянулся за очередной сигаретой.
«Это как успокоительное», - именно так он всегда и говорил, отшучиваясь.
- Твою мать… кончились, - еле слышно, с досады стукнувшись затылком о стену.
С едва прикрытой злостью скомканная пачка полетела куда-то в кусты.
- Вы как знаете, а мне здесь больше делать нечего, - буркнул он, поднявшись на ноги, - … и даа, Адриан… коль скоро я сегодня на своих двоих – полагаю, ты подбросишь меня до города?
Я не совсем улавливал сложившуюся ситуацию, поскольку не знал о чём Адриан и Гауна беседовали без меня. Но последние его слова задели меня ничуть не меньше, чем то, что он меня отымел.
«Не ври, тебе понравилось»
«Да пошёл ты!»
Я чувствовал себя оскорблено и униженно. Просто ненужной старой тряпкой, об которую брезгливо даже ноги в армейских сапогах вытереть. И это я и более никто другой.


VII

Меня тошнило от собственного несовершенства и неполноценности в самореализации. Что-то сковывало мне руки и вырезало из меня нелепого петуха с трёхколорным окрасом. Я сопротивляюсь, как могу, но всё бесполезно.
Да, именно так.
Я бесполезен.
И я ничего с этим поделать не могу, потому что кто-то сильной рукой плотно прижимает меня к полу.
А тем временем песок в песочных часах, которые находятся в моём кармане, незаметно сыпется в маленькую дырочку.

…
Солнце тускло светило сквозь дымку серых облаков… Ветер пытался успокоиться, но не мог. Он был слишком разгорячён.
Адриан как всегда крепко затянул волосы в хвост… какие-то невзрачные штаны и куртка.
- Нет, Гауна, я только что приехал. Может, пока повременим с отъездом в город?
- К тому же мне неловко так сразу уезжать, - затем он обратился ко мне, - Извини.
Да он был добр и как всегда отсутствовал в реальном мире. Его как всегда просто не было. Хотя, вот он, рядом стоит, но нет, - обман зрения.
Его просто нет здесь, и никогда не было.

…
Я проигнорировал солнце и забыл о том, что было перед приездом Хейтса.
- Эй, а это что такое? Что у тебя с рукой?- спросил Гауна. В его голосе прозвучали мрачные и настороженные нотки.
Я прицепился взглядом к руке Адриана, на которой были болячки.
- Ах, это, – Хейтс притворно, или же нет, надсмеялся над собой. – Повздорил сам с собой. Ничего страшного. Нервы.
- Ага, точно, – протянул Гауна.
И тут меня всё-таки прорвало.
- Хм, может, перекусим, а? Вроде как обед, – я воспользовался позитивной обстановкой, которую только что создал Адриан. А ведь я так проголодался.
- Кстати, не мешало бы, – с готовностью согласился Хейтс.
Я был доволен тем, что хоть на какое-то мгновение мы ушли от реальности, забыли о настоящей жизни и погрузились в иллюзию созданную нами же.
Хм, даже Хейтс подбодрился.
Ха-ха-ха, не такой уж я и бесполезный бываю временами.
Гауна скромно заулыбался и ещё раз выругался по поводу того, что сигареты закончились. Он настаивал добраться до магазина.
Я не был против, поскольку в моём холодильнике, как говорится, «мышь повесилась». Я давно не обедал и не завтракал дома. Обстоятельства и время заставляли меня перекусывать в забегаловках или на ходу.
Ага, я держался молодцом и ловил момент позитивных плясок мозговых клеток.
- Эээ, – протянул я, – но жрать у меня нечего.
Я заулыбался.
Заразительно … они заулыбались тоже.
- Тем более надо в магазин, или в город, – стал довольно гнуть своё Гауна.
- Гм, а я хотел побыть в спокойной обстановке, - угрюмо, но с некоторой издёвкой и улыбкой в душе, констатировал факт Хейтс.
- Отлично, - Гауна встал с насиженного места, схватил Хейтса за локоть, - поехали отсюда к чёртовой матери. Ни сигарет, ни еды.
Он улыбался и решительно тащил Хейтса к тачке.
Я же был переполнен позитивными эмоциями.
«Как же хорошо, что я такой бестолковый», - лыбился я.

…
Рассеялось прошлое угнетение. Но никуда не пропало. И только капля света лежала у нас на блюдце. И этого вполне достаточно для нас.
Не было страха и неприязни перед настоящим состоянием. Было лишь довольствие и наслаждение.

…
Три вытянутые тени зашли в местную забегаловку. Шумное местечко. Даже слишком для обеденного времени.
- 3 пинты пива, жареное мясо, запечённый картофель и острый чилийский соус с чесноком, - переспросила официантка.
«Гм, а ничего… Хорошенькая…»
«Хмурый Дикий Запад - одним предложением»
- И пачку сигарет, - поставила точку тень с лежачим чёрным ирокезом на левом боку.
Девица ушла…
Гам, дым сигарет, и какая-та музыка, что-то в стиле “Deep purple”(a). Может быть, это они и есть?
- А что это играет? Что-то знакомое, – заострил внимание один из них.
- Это Дэвид Бои, - ответил тощий парень.
Что-то кричало о пыльной дороге и не изъезженной долине.
Парень с лежачим ирокезом весело добавил:
- А, ну да.
Тощий и невзрачный парниша обратился к рыжеволосому с длинным хвостом.
- Как там дела с новыми записями?
Светловолосый откинулся на спинку стула:
- Идёт и довольно-таки неплохо.
Можно ли было это расценивать как фальшь или правду?
Парень с ирокезом молчал и скромно рассматривал своих собеседников и посетителей.


VIII

За обедом время текло неспешно и размеренно. Разговор не клеился, да в этом, по сути, и не было особой необходимости. Удачно выбранное место в углу заведения предоставляло прекрасную возможность наблюдать за суетной жизнью этого маленького импровизированного людского муравейника, в этот час как всегда набитого под завязку жаждущими наспех насытиться и вновь на полном автомате окунуться в поток повседневных забот и проблем… наблюдать и плыть по течению собственных мыслей, лишь изредка обмениваясь между собой понимающими взглядами, уплетая очередной кусок чего-то, напоминающего по структуре плохо прожаренную резиновую подошву...
Первым не выдержал Гауна, которого давно уже едва ли не сгибало пополам от сдерживаемого смеха. Смачно сплюнув так и не дожёванное резиновое мясо куда-то мимо тарелки под стол, он откинулся на спинку дивана, блаженно закатив глаза.
- Нет, парни, видит бог, давно я не ел такой дряни!
Адриан, хитро прищурившись, расплылся в одобрительной улыбке.
- Да, с тех пор, когда в наш последний уик-энд ты запамятовал снять мясо с гриля, и оно сгорело едва ли не в угли.
Гауна наигранно-виновато развел руками.
- Дааа, отбивные “В Ад и обратно” и здравствуй, изжога до судного дня.
Оба дружно рассмеялись.

Я наконец-то мог вздохнуть с облегчением.
Вид этих двоих одновременно в приподнятом настроении по силе своего воздействия для меня мог сравниться разве что с хорошим сексом…
«Эээй, что за мысли, ааа?»
Все столь “досадные неожиданности” сегодняшнего пасмурного утра окончательно переместились куда-то на задний план, словно растворившись в облачке дыма, с нескрываемым наслаждением выпущенного Гауной после очередной затяжки…
«Странный ты всё-таки тип. Стоило лишь Хейтсу улыбнуться, включив своё обаяние, как ты тут же превратился в сентиментальную размазню»

Да, я отчётливо помнил то лето… лишь только цифры в календаре с тех пор потускнели, и страницы облетели одна за другой, уносимые ветром куда-то в призрачно маячившее на горизонте прошлое. Помнится, это был последний отпуск, который Адриан мог себе позволить за эти несколько перенасыщенных разного рода событиями лет. Мы провели ту одну-единственную, пролетевшую как один день, неделю вдали от городской суеты в самом узком кругу друзей. Хейтс, Гауна, Силке. Этого казалось более чем достаточно. Должно быть, что-то непостижимо особенное витало в воздухе тихими летними вечерами, что-то, что до неузнаваемости изменило тогда нас всех… настолько, что даже неизменно тихий и сдержанный в проявлении эмоций Адриан в голос хохотал над похабными шутками в очередной раз перебравшего со спиртным Гауны…
Я невольно улыбнулся, обратив взгляд на сидящего рядом Хейтса, отвлёкшегося на что-то за окном, припоминая выражение бескрайнего удивления на лице Силке…

Шумно приземлилась на стол очередная кружка пива, расплёскивая через край белоснежную пену, вырвав меня из состояния оцепенения…

- Да, я тогда хватил лишка, - Гауна зажмурился, потирая переносицу.
- Слишком мягко сказано, - еле слышно, подмигнув мне, прошептал Адриан.

… ещё одна волна воспоминаний…
… каждое утро, на рассвете, мы с Адрианом выходили прямо в подступающий к порогу густой белёсый туман, словно два лунатика, ищущих дорогу домой… он брёл босиком по мокрой от росы траве, задумчивый, отрешенный, кажущийся неизмеримо далёким. Как и всегда, погружённый в поток своих мыслей, с совершенно нечитаемым выражением лица. Ветер перебирал его волосы, казавшиеся в лучах восходящего солнца сотканными из золота высшей пробы, и небо отражалось в его серо-зелёных глазах…
Мы часами просиживали на поваленном стволе дерева, на берегу озера, беседуя обо всём и ни о чём. И в такие моменты он преображался до неузнаваемости – не было больше того звёздно-снежного Адриана Хейтса, солидного, серьёзного владельца собственной звукозаписывающей компании, словно помешанного на работе, каким многие привыкли его видеть… был Человек…
Для него, неисправимого мечтателя, это было самое благодатное, благословенное время, как и для меня впрочем, везде и всюду следовавшего за ним по пятам, словно тень, пытавшегося хоть краешком сознания приобщиться к его мудрости…

- Славное было время, - подытожил Гауна, отвесив звонкий шлепок пониже спины проходящей мимо девочке-официантке.
Она выругалась на нахального поситителя и разъярённо ушла на кухню быстрыми шагами, стуча каблучками.
Адриан снисходительно вздохнул, откинув голову назад, проводя рукой по волосам…
- Год от года ты всё не меняешься…

Время шло, а я всё сидел, переводя взгляд с Хейтса на Гауну и обратно, не разбирая слов, улавливая лишь общие интонации, словно в немом кино, улыбаясь, должно быть подобно самому последнему дураку, и неизвестно отчего в глубине души чему-то радовался.

Уже начинало темнеть, когда двери забегаловки распахнулись, огласив улицу звуками какой-то дикой музыки вперемешку со звоном посуды и гомоном подвыпивших посетителей, и выпустив из своего нутра странную, то и дело посмеивающуюся пару, поддерживающую под руки третьего, ещё более живописного парня с ирокезом, явно нетвёрдо стоящего на ногах…


IX

Видимо, самым трезвым и адекватным был светловолосый с длинным волнистым хвостом и с множественными проколами в ушах. Лишь только потому, что он был за рулём.
Они, верно, направлялись к чёрному внедорожнику.
- Может, поедем ко мне, а? - пропел тощий, серенький силуэт. – У меня выпивка есть, – заулыбался он.
- О-о-о, - протянул парень с ирокезом, - тогда поехали к тебе.
И похлопал его по плечу.
Светловолосый важно держал осанку и украдкой, сквозь серьёзность, улыбнулся:
- Нее, - обратился он к серому силуэту, - сегодня что-то стало слишком прохладно к вечеру. А у тебя нет отопления…
- Временно, прошу заметить, – перебил тощий.
- Пускай и временно, но я всё равно не понимаю, как ты можешь жить в такой лачуге.
Тем временем парень с ирокезом вытащил пачку сигарет:
- Пока вы выясняете, кто из вас актив, а кто пассив или ещё что-то в этом роде, я покурю, – бубнил он себе под нос.
Светловолосый заулыбался какой-то совсем невесёлой улыбкой. Тощий толкнул парня с ирокезом за его высказывание. Тот наигранно сделал вид, что ничего не происходит, и демонстративно повернулся спиной к своим друзьям.
- А теперь по существу, – продолжил светловолосый, – во-первых, у тебя нет отопления, и дом сквозит оттого, что полным-полно щелей. Во-вторых, у тебя всегда нет дома еды.
- А если еды нет, - начал возмущаться парень с ирокезом, - то нам там делать нечего. Не, не паршивый вариант, – утвердил он.
Серый силуэт повесил голову, согласившись с аргументами и фактами светловолосого.
- О! – воскликнул он, - Так ехать тут всего ничего. Близко.
-Так, всё, по машинам, – раскомандовался курящий. - Я решил: едем к Хейтсу. А то пока до моей хаты доедешь, успеешь протрезветь, но и… ну да ладно.
Он запихал серый силуэт в машину.
- Хм, я не против, - сказал светловолосый и сел за руль.

…
Солнце напоследок вылезло из-за облаков и окрасило землю своими красными лучами. Я даже уже и не надеялся его больше увидеть, поскольку серость облепила нас со всех сторон.
Кровавый диск повис над горизонтом в нескольких дюймах от земли. Солнце словно умирало… Оно ревело так громко, что даже заглушало саму тишину.
Безжалостные багровые лучи в последний раз ложились на землю в этот день.
…сегодня.
Самопроизвольно по позвоночнику пробежала дрожь, и я как психически нездоровый человек передёрнул плечами. Да, скорее всего, это из-за заката и моих мыслей.
Я совершенно не слышал, о чём разговаривали Гауна и Хейтс.
…может быть, они даже и не один раз обращались ко мне.
Но я был очарованным странником. Меня крепко держали в своих объятиях красные лучи и вытянутые тени на дороге от редких голых деревьев, посаженных вдоль обочины.
Я презренно пытался осознать, что на моём месте мог бы быть кто-нибудь другой, а я, в свою очередь, стал человеком-однодневкой для Адриана и Гауна.
Интересно, как бы я жил тогда? И жил ли вообще?
Вопрос вставал ребром и упирался мне в горло, сжимая огромным комом дыхательные пути.
Я не мог этого осознать ровным счетом, как и то, что совершенно бесполезен и не нужен.
Я ничем, по сути своей, не отличался от того, какого-нибудь другого, который с радостью согласился бросить свою профессию человека-однодневки.
Все в единственном экземпляре и в индивидуальном порядке занимают свою нишу.
Могу ли я сказать, что занял свою нишу?
Неет, я жалок.
«Заткнись! Ты надоел со своим самобичеванием. Да, ты прав, но, сколько можно говорить себе, что ты - это просто ты и ничего больше, а?»
Хм, и я верно подметил себя, ха-ха-ха и поймал на верном, добром слове…
Неет уж, прекрати тащить на себя шерстяное покрывало извращённых фантазий и не показывай мне свой ехидный оскал…
- Эй, ты там живой?
Знакомый голос… приятная хрипота его звучания влилась чистой тёплой водицей мне в уши, но не единого слова я не понял.
- Оставь его. Он спит.
И этот холодный, откуда-то из глубин сновидений голос проник эхом в мою голову…

Оказывается, я просто задремал.

…
Багровые лучи солнца проникали в глубины моего сознания точно так же, как и я проникал в золотистую копну волос.
Наверное, я ветер.
И я совершенно доволен этим.
Я свободно гулял размашистыми шагами по земле и окутывал Адриана с ног до головы, проникая в каждый потаённый уголок.
Я был везде и одновременно не был нигде.
…
Я больше не видел золотых волос Хейтса, обрамляющих его плечи и спину. И я больше не дышал полными лёгкими, потому что кромешная тьма застелила своим покрывалом меня с ног до головы.

…
- О, наша девочка храпит без задних ног, – протянул Гауна, развернувшись назад к тощему «мальчику», который спал как младенец, растянувшись на заднем сидении.
Хейтс заглушил мотор и обернувшись назад: «Давай не будем его будить, а просто дотащим до кровати».
Он посмотрел на Гауна наидобрейшим взглядом.
Гауна сразу же отбросил свои пошлые замашки, мысли и принялся с Адрианом «транспортировать» парнишу из машины в дом.
На входе их радостно встретил Спарки, размахивая пушистым хвостом.
Он юлил возле них всё то время, что они тащили спящего до дивана.
Спарки подал голос, понимая, что его совершенно не замечает хозяин.
Они уложили парня на диван…
Хейтс присел возле пса и потрепал его за ухо.
- Соскучился, да? Проголодался?
Гауна плюхнулся в мягкое светлое кресло, просвистел и сказал:
- Иди сюда, бобик.
Спарки недовольно подал голос…
Хейтс выпрямился в полный рост. Пёс снова заюлил возле хозяина, который направлялся на кухню.
Гауна досадно всплеснул руками и обрушил их на мягкие подлокотники кресла.
Он посмотрел в сторону спящего, и что-то в его лице изменилось.
Пропала радость и оживление, и солнце больше не светило. Только с кухни слабо проникал свет в гостиную, но лица мирно спящего молодого человека не касался.
«Трезвею» - это единственное слово, которое возникло в его голове за последние минуты.
- Гауна, ещё пива? – раздался голос Хейтса с кухни.
- Неет!- истошно протянул Гауна.
Хейтс ехидно рассмеялся.
- Может водки?
- Неее, без Драммера не тот эффект будет.
- Ну да ладно, тогда просто, старый добрый ирландский виски.
- Откуда у тебя? – встрепенулся Гауна.
- Да кто-то покупал, может даже и я…
- Наливай, - прозвучала команда из гостиной.

…
Я проваливался всё глубже и глубже в сознание.
Я бродил по каким-то закоулкам…
Резко перед глазами

ОКНО!
По стеклу стекают капли дождя…
А за ним чёрно-белая картинка…
Не могу разобрать что это…
Может дорога?
Деревья?
Машины?
Или что?

ОКНО!
По стеклу стекают капли дождя…
Что-то прижимает меня к нему…
Оно местами начинает потеть от дыхания.
Нет, не от моего…

Стекают струйки воды вниз. Кривые, резкие, медленные…
Я цепенел… Ждал кульминации…
Но кульминация ускользала от меня, словно пытаясь скрыть, что-то неприличное.
…
И вот я стою на коленях и расстегиваю ширинку чёрных джинс Гауна.
Непонятная тёмная обстановка помещения.
Деревянный пол с ковром…
Я аккуратно достал его достоинство…
Почему-то песочные часы в моём кармане больше не работали. Песок не сыпался сквозь маленькую дырочку. А сценарий вымок от дождя, который шёл за окном, и превратился в гниющий комок никчемной бумаги с размытыми буквами.


X

Стены и прочее окружение постепенно расплывалось у меня перед глазами. Отчетливо я видел лишь его... Довольный взгляд прищуренных глаз откуда-то сверху на бледного тощего парня, стоящего сейчас перед ним на коленях… хищник… он… а я?
«Ты – жертва, мальчик, и не говори, что тебе это не нравится»
Его рука в моих волосах… с силой сжимает длинные спутанные пряди в кулак и тянет вперёд, на себя, пресекая на корню возможность отстраниться, заставляя морщиться и шипеть от боли…
Снова мимолётный взгляд вверх.
Мутными глазами смотрит куда-то мимо меня…
Лишь только прерывистые, едва слышные хриплые вздохи из-за стиснутых зубов, и шум дождя за окном.
И бешеное стаккато пульсирующей крови, словно звуками огромного барабана отдающееся в моих ушах…

Темно… почему мне так темно?
Я словно повис в пространстве, непроглядная чернота окутывает меня со всех сторон, стягивает руки и ноги жесткими ремнями, до крови впивающимися в кожу… я не чувствую своего тела… не вижу… не слышу… не мыслю… не существую…
Внезапная вспышка света… нет, не того света – чего-то другого… раскалёнными добела стальными щипцами раздирает в клочья сознание, сотнями тонких отравленных игл выцарапывает полуослепшие слезящиеся глаза, вторгается в уши дикой какофонией, разрывая барабанные перепонки…
И снова тишина…
Чья-то рука бесцеремонно поднимает меня за волосы с пола… тащит… куда?
«Куда ты, мать твою, меня тащишь?!»
Что-то с силой ударяет меня по лицу… холодно… мокро… окно, эй, это всего лишь окно… а там, за ним, всё та же темнота, она скребётся, просачивается в микроскопические щели между стеной и рамой, тоненькими паутинками спускается к полу, оплетая ноги, поднимаясь по скомканным остаткам одежды, цепляясь отростками-когтями за кожу, проникая в поры, уничтожая остатки здравого смысла…
Тихий хруст стекла от чрезмерного давления двух тел…
«Боги, только не моё лицо!»
Пальцы, словно тиски, сжимаются на моём горле, стоит лишь ему одним резким болезненным толчком войти в меня. Дикая судорога изламывает и без того гротескное тело, и я лишь слышу, как из горла вырывается сдавленный хрип… пальцы сжимаются ещё крепче…
- Кричи, кричи громче, девочка! Пусть ОН тоже услышит… - яростный шепот где-то у меня под ухом, обжигает горячим дыханием…
ОН…
Снова эта пакостная муть перед глазами… волнами накатывает блёклое безразличие ко всему, что сейчас происходит в этих проклятых четырёх стенах… я для него всего лишь безропотная, безвольная кукла, даже не способная хоть сколько-нибудь сопротивляться… ну так что же – пусть себе играется, сколько влезет… пока не надоест… а это, несомненно, рано или поздно наступит…
Жалкими обрывками нервных окончаний я ещё чувствую его разгоряченную плоть… сбавил темп… отдаляет момент, растягивает удовольствие, окончательно размазав меня по стеклу…
Дождь теперь уже неистово барабанит в окно, чернота изредка озаряется вспышками молнии, приоткрывая на доли секунды завесу ледяной воды…
Тень… чей-то черный силуэт в отдалении… ближе, ближе…
Напрягаю зрение… нет, слишком размыто… ещё ближе…
Неееет….
Высокая, странно ссутуленная, словно потерянная фигура в плаще… длинные мокрые волосы цвета солнца, в беспорядке разбросанные по плечам… крупные капли стекают по лицу, знакомому до боли… но он лишь стоит, словно вросший ногами в землю, сокрушённо качая головой…
Я силюсь закрыть глаза, прогнать наваждение, но кто-то тупым скальпелем уже вырезал мне веки…
Руки самопроизвольно бьют по стеклу, словно пытаясь прогнать того, кто там, одинокий, бок о бок с дождём, кто сверлит меня разочарованным взглядом пополам с какими-то другими, нечитаемыми эмоциями… сильнее, ещё сильнее…
Нетнетнетнетнет!!!
Словно мантра в опустошенном мозгу…
Звон сыплющихся на пол осколков…
Ветер с дождём беспрепятственно врывается в комнату, рассеивая фигуру чёрного человека на миллионы мельчайших частиц…
Лишь тело на полу, подобное кукле, искалеченной злобным капризным ребёнком, в голос повторяет одно и то же слово…
НЕТ!!!

…
- Нееееет!!!
Меня буквально подбросило, мгновенно вытягивая из того, что минуту назад казалось реальностью.
Капли пота на лбу и дико колотящийся комок чего-то тяжёлого где-то слева в груди…
Стены, потолок, мебель – всё в расфокусе, как будто смотришь сквозь кривую линзу… но всё это я уже видел раньше…
Сейчас я лихорадочно собирал трясущимися руками разбросанные осколки мыслей и чувств в единую мозаику…
Что-то тяжёлое глухо упало на ковёр справа от меня…
Тело само поворачивается на звук…
Гауна… в мгновение ока протрезвевший, с лицом чернее ночи, сидит, напряженно уставившись прямо на меня… под ногами перевёрнутая пепельница… в руке тлеет сигарета, ещё чуть-чуть и обожжёт пальцы…
Чуть поодаль в дверном проёме, ведущем на кухню, до предела округлив глаза, с бутылкой виски в руках застыл Адриан.
- Твою мать, парень, - раздался, наконец, срывающийся хриплый голос, - ну и концерт ты нам устроил! – и тихо добавил, - жаль, слов было не разобрать, но…, - губы его расползлись в ухмылке.
- Гауна, оставь его в покое. Ему, пожалуй, и без твоих язвительных комментариев пришлось несладко.
Дааа, я знаю этот тихий, спокойный голос…
Он прошёл мимо всё еще сидящего на самом краю кресла Гауны, передав тому бутылку, и опустился на корточки прямо передо мной.
- Эээй, посмотри на меня, - его рука уверенно легла мне на плечо, - всё в порядке…
Я мог лишь догадываться, что именно он думал в этот момент обо мне и о том, чему только что был свидетелем, разум мой отплясывал отчаянную джигу отчаяния, а мысли лихорадочно метались, подобно душевнобольному в период обострения…
«Но ты ведь и так болен, признай»
Я всячески избегал его взгляда…
«Эй, да прекрати, он же не ясновидящий!»
Однако мысль эта приносила мало утешения… Подняв наконец взгляд от пола, я направил его мимо Хейтса туда, где в полумраке находился тот самый черный человек, который…
«Неееет, молчи, бога ради…»
Сорвав крышку с бутылки, он нервно пил обжигающую коричневую жидкость прямо из горла, осушив к тому времени уже почти половину её содержимого…
Я закрыл глаза, пытаясь выкинуть из головы его и всё, что меня окружало, оставив лишь ощущение на моём плече руки похоже единственного здравомыслящего человека на Земле…


XI

Но невольная мысль о том, что я теряю рассудок, крепко сжимала и разжимала в своих удушливых объятиях.
Я не мог не признаться себе и другим, что ЭТО доставляет мне удовольствие. ЭТИМ я живу! Да, только благодаря ЭТОМУ! Мне нравится наблюдать за жизнью, хотя я редко участвую в этом процессе…

Я молчал, выпивая стакан воды из-под крана на кухне. Чисто символически, из-за неприязни к себе. Погода никчемная, и голова, как ни странно, не болит.
Отставив стакан, я потёр лицо и почесал загривок.
Меня охватывали мрачные мысли, запихивая в моё тело, сознание, свои алчные языки. Я представлял из себя что-то большое, могущественное и одинокое, либо до безобразия малюсенькое, ущемлённое в одной лодке с миллионами таких же брошенных. Всё чересчур просто, и так было всегда. Я сам всё выдумал, чтобы уйти от этой пустой простоты, зарывшись ещё глубже в неё.
Самое смешное то, что я осознаю это и принимаю как должное.
…прислонившись к стене, задрав голову к потолку, я вижу, как этот добрый парень с щенячьими глазами и примятыми чёрным ирокезом стоит возле окна и выкуривает свои лёгкие.
Невольно скользит улыбка по моим губам, как лёгкий ветерок по золотым волосам Адриана.
Вспомнив все его переходы настроения: от депрессивно-агрессивного с элементами ярко выраженной ненависти, до меланхолично-романтичного с перчинками простого опустошения, поскольку так оно и есть на самом деле.
От лёгкой, просторной хлопковой рубашки и распущенных длинных светлых волос до жёстко абстрактных и конструктивных одеяний с крепко затянутыми на затылке золотыми локонами.
Я был влюблён в него всего! От и до, как было сказано.
Я был им восхищён, не говоря уже о его таланте и уме.
Я не видел себя рядом с ним, потому что я чересчур глупый и бестолковый. Мне было стыдно перед ним. Чем больше я боялся допустить оплошность, тем больше я представал перед ним в самом дурацком и глупом виде. Я как животное, издающие звуки, похожие на слова, пытаюсь изъясниться человеческой речью, но до реципиента это не доходит в том виде, в каком должно быть по существу. Весь смысл моего лепетания растворялся, и оставалась одна ребяческая чушь.
Неужели он считает, что я такой?
Да какое ему вообще дело…
Я слишком мал и незначителен для него.

Я закрываю гала…
И вот я вижу, как чья-то тень берёт верёвку из темноты. Ставит стул. Куда делась люстра? Успокойся, её не было никогда.
И только лампа…
Тень завязывает узелки…
Может просто взять кухонный нож?

Мной не могли восхищаться. Только не моим умом, потому что я не был создан для этого. Просто не был.
Меня любили использовать как красивую фарфоровую «куколку».
Хм, смешно… «куколка» в процессе изъяснения своих мыслей игнорируется и не подпадает под вероятностные расчёты. Ей тут же с улыбкой на губах: «Да успокойся. Не глупи... Мы не сомневались, что ты умён…» и прочая дребедень. Одним словом мне затыкали рот, затаскивая меня в койку. Отчего моему возмущению не было предела. Я не был активистом в физическом плане, но в уме пытался превзойти.
Меня изрядно доставало быть «куколкой». Это как клеймо! И все невольно повторяли эту схему от «А» до «Я». Я не могу избавиться от клейма. Не могу винить всех в том, что я такой.

За этой стеной сейчас солнце.
Всё залито ярким светом.
Огромные природные массивы.
Золотые локоны на плечах.
Тихо вдали шуршит листва от ветра.
Парень с примятыми неживыми чёрными волосами растянулся в блаженстве на траве, оголившись по пояс.

…совсем близко… чьи-то шаги в темноте.
Коридор.

Человек с золотыми волосами присел рядом с лежащим.
Ветреная волна приподняла светлые локоны и отбросила на плечо.
Темноволосый приподнялся на локтях…
Человек с золотыми волосами прикасается к его лицу своей рукой, убирая чёрные пряди.
Затем он целует его в лоб…, внимательно смотрит в глаза… потом в губы…

…странный шум… откуда он? Он забил мне уши, ещё чуток и я оглохну! Что это?
А-а-а, это кричу я… тогда я могу быть спокоен.
Кто-то приближается, волоча за собой верёвку…
Совсем немного осталось.

Странно, но, вернувшись назад, за стену, на залитые солнцем природные массивы средней полосы, я не обнаружил их там. Ни Хейтса, ни Гауна… я стою один посреди сереющей картинки… солнце медленно потухало, трава чернела, небо теряло былой лучезарный окрас, деревья пропадали в темноте, ветер был силён, с каплями дождя.
Я хотел выбраться, но двери не оказалось.
Я начал паниковать.

XII

Я вертел головой по сторонам в надежде найти хоть что-нибудь или кого-нибудь в качестве спасения… Я наотрез отказался верить в то, что я пропал!
И был прав!
Я обернулся, и передо мной оказалась дверь.
Я схватился за позолоченную ручку и повернул её…
На пороге я увидел ЕГО!
Тёмный силуэт, в руках его крепко зажата верёвка…
И тут я понял, для чего предназначен. Меня разрывало на части какое-то неведомое мне чувство. То ли злость, то ли любовь, то ли тоска, то ли обыкновенное желание жить. Желание жить… желание жить, которое приравнялось к такому чувству, как тоска, печаль, любовь, но не радость. Я не мог понять, почему «желание жить» не равно «радость». В чём закономерность? Или её вообще нет? Ни закономерности, ни справедливости, ничего…
Горячка воспаленного мозга и не более.
Эта тень зажала в моих руках верёвку и подставила шаткий стул. А это я, - схватил кухонный нож со стола, взобрался на стул, привязал верёвку к люстре, которой не было, и накинул петлю себе на шею.
Я закрыл глаза… на миг… на секунды…
Снова солнце, природные массивы, зелень, цветы, ясное небо, золотые локоны на плечах, хлопковая рубаха, щенячьи глаза и неживые чёрные волосы…
Я не заметил того, как по моим щекам текли горячи солёные слёзы…
Но я знал, что я один.
Я отчётливо лицезрел за стеной яркие нежные поцелуи, залитые солнечными лучами. Я вижу как Адриан аккуратно и с какой-то отцовской заботой, входит в Гауна, который цеплялся тонкими пальцами за зелёные стебельки цветущей травы.
Мне нравится наблюдать за отдельной жизнью волос Хейтса и Гауна. Мне нравится, как золотые локоны спадают с его плеч и мягко ложатся на безжизненные чёрные волосы Марселя. Я вздрогнул всем телом – стул пошатнулся…
Но я не упал - ещё не время.
Видимо, так я пытаюсь успокоить себя, но это ложь.
Мои щёки горели от слёз, а рука болела от рукоятки кухонного ножа, который я крепко сжимал.
Я крепко закрыл глаза и пытался больше не смотреть за стену. Но тогда мысли заполонили мой разум… мой полуживой разум.
Я открыл глаза.
Глубоко дыша и что-то бормоча себе под нос, я захлёбывался в судорожных рыданиях.
…я никогда больше не увижу их. Ни Адриана, ни Марселя, ни Силке… не будет больше солнца, золотых волос, несчастных глаз, фотографий, смеха… и просто дружбы…
…я …горячие слёзы заняли собой всё пространство в комнате… от них негде было скрыться.
Рукоятка ножа крепко вонзалась мне в руку.
Слёзы – просто солёная вода, рвали меня на части… я задыхался и просил ИХ остаться со мной.
Но никто не ответил на мои просьбы.
Ложные молитвы ложным богам, солёная горячая вода, тёплый поцелуй на моём лбу, который только что оставил Адриан, улыбка Гауна…
Огненные струйки скользят вниз по щекам…
«Желание жить» не равно «радость». Почему? Разве это не радость, когда ты хочешь жить? Разве это не счастье? Я не могу поставить математический знак равенства. Не могу.
Я приставил нож к горлу… Зажмурил глаза…
Яркий свет… зелёные равнины…
Марсель, нежно обнимающий за плечи Адриана, зарылся в его золотых волосах, которые чуть приподнимал ветерок.
Марсель поцеловал Адриана в плечо и уткнулся носом в его затылок.
Я ещё сильней зажмурился…
Вот холодная сталь у меня возле горла,
Слёзы
Хрипы
Возле горла
Верёвка на шее
Под ногами шаткий стул
Я больше никогда не вернусь домой и не увижу себя в облике маленького мальчика, в руках у которого игрушечная машинка…
Слёзы…
Последний выдох…
Вдох…
Сталь, Кровь, Стул, Верёвка и Судороги. Нить порвалась. Сознание исчезло…



Тёмный силуэт вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой.

*** 13.03.2008 - 02.07.2008г. Ночь.